Сколько косичек у Крейга Хэнди?

Первым известным составом, в котором «засветился» саксофонист Крейг Хэнди, был ансамбль пианиста, выходца из Южной Африки и страстного пропагандиста африканской музыки Доллара Брэнда: «Это был совсем не джаз, скорее народная музыка — светлая и умиротворенная. Я понял однажды, что блюзовая печаль мне не свойственна: это удел тех, кому приятно смаковать собственное бессилие». Эти слова можно считать творческим кредо Крейга Хэнди.
Потом он играл озорной мейнстрим со старой певицей Бетти Картер, поп-джаз с известнейшей группой Spyro Gyro, «вязал» музыкальный орнамент загадочных партитур с Mingus Dynasty, его приглашает Хэрби Хэнкок, у которого на «разогреве» пару раз играл сам Майлз Дэвис — юношесское увлечение Крейга Хэнди, его кумир в одно время.
Талантливый самородок, пропитавшийся «всей музыкой мира», Крейг Хэнди со своими проектами не спешил, выпустив первый сольник «Split Second Timing» в 1992 году, когда ему было уже под тридцать. Он, похоже, вообще никогда и никуда не спешит. И не склонен cамоутверждаться любой ценой, наслаждаясь радостями бытия и предаваясь миражам джазовой медитации, музыки безмятежной и очень светлой.
«Саксофонист Крэйг Хэнди никогда не играл рэгги, но, видимо, в ранней юности записи Боба Марли произвели на него особое впечатление. Не сама по себе музыка — скорее явное безразличие Марли к суете окружающего мира и умение наслаждаться маленькими радостями бытия. Растаманская прическа «99 косичек», которую Хэнди делает до сих пор, — дань юношеским годам. Наш герой учился в колледже, покуривал вместе с друзьями травку и растворялся в миражах джазовой медитации», — так пишет московский журнал «Афиша».
Он тяготеет к крупным формам. Под стать своей мощной фигуре. Он нежно держит саксофон в своих сильных руках и украдкой целует его разгоряченную медь в паузах. Что-то умиротворяюще-безмятежное и одновременно настораживающее в его черных глазах и его черной музыке. Говорят, это как раз та музыка, что играют теперь в американских клубах. Он подчеркнуто сдержан в движениях, но мы чувствуем, сколько энергии изливается из его горла. Мы видим, как вздулась артерия на его шее. Как пульсирует сцена. Барабаны, контрабас и русский рояль. Первые десять рядов музыкального пространства коллеги отдали Хэнди. Он фронт-мэн. Это его музыка. Бас «бежит» большей частью в пределах нижнего регистра. Барабанщик утирает пот, текущий прямо в глаза, и снова обрушивается на тонкие пластики.
Они играют аккуратно, очень аккуратно. И мне кажется, что вот уже больше часа я слушаю одну длинную композицию. Меня с головой накрыли тканью тропической расцветки. Медитируй вместе с нами, говорит Хэнди.
Его сжатая улыбка вновь приникает к саксофону, но вот, наконец, Хэнди оставляет немного места своим музыкантам. Отходит назад и как бы между прочим выстукивает ритм. Контрабасист просто рвет струны. Столь прямолинейна и динамична его исполнительская манера. Это большая игра.

^{Валерий Немиров
Андрей Карунос}