Джаз как зеркало российской жизни

Признаться, не помню первых новокузнецких джазовых фестивалей у «Старой крепости», совпавших по времени с началом перестройки и сопутствующих ей «гласности» и «ускорению». Да, был еще плюрализм, когда, по словам незабвенного борца с алкоголем, Егора Лигачева, «двух мнений быть не может». Из нынешнего дня — времена баснословные: новое поколение выросло. Так вот, фестивали «дословно» не помню, но осталось послевкусие, которое проиллюстрирую событием тех же примерно лет.
…Приехал в Новокузнецк пианист-импровизатор из Одессы, преподаватель тамошней консерватории, молодой тогда Юрий Кузнецов. Он дал два концерта в музучилище и кафе «Юность» — месте тогдашних джазовых сходок. В актовом зале музучилища народу собралось полным-полно (как, впрочем, и днем позже в кафе). Кузнецов — длинноволосый, в толстом длинном свитере — насиловал старый простуженный рояль на пенсии, приговаривая в перерывах между импровизациями, что «звучание инструмента — категория нравственная» и что в техническом плане (ежели думаем, что лет на десять, то неправда), мы отстали навсегда.
Несколько лет назад Кузнецов приезжал снова: короткая стрижка седых волос, мощный торс и руки одесского биндюжника, читай — портового грузчика, но такая же свежая музыка. Но антураж концертов — другой: уже без обязательных в те годы экивоков и намеков на что-то запретное: «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст…»
Кажется, именно этим была проникнута атмосфера первых фестивалей. Приходя на них, ты становишься в первые ряды борцов за этот самый «плюрализм»: осторожно, двери закрываются!
С тех пор многие выпали» на ходу из открывшихся дверей, потому что на повестку дня постепенно вышел собственно джаз, вышла музыка без политических реминисценций. И он становился чуточку другой: первоначально преобладали «стандарты», кропотливо снятые с пластинок, свои доморощенные пьесы, выросшие из собственных (и кривых порой — от незнания) представлений, что такое джаз — хоть и начитанные мальчики приходили в эту музыку (я не говорил, что приобщиться к этому кругу означало быть не таким, как окружающая серость), а уж потом — с каждым разом все больше и больше — пошла музыка из первых рук, из тех самых, что сегодня делают эту самую музыку, самый современный джаз, после которого — только джаз, еще никем не сыгранный.
Я помню, что в 1991 году интервьюировал знаменитого уже контрабасиста Виктора Двоскина. Он уже тогда три года как играл в Нью-Йорке, в компании самых-самых. «Ну, как там джаз» — спрашивал я. «Да, как, — отвечал он, — как у нас — на любителя, а любителей не так уж много — другая музыка в почете». Нынче это не кажется ни удивительным, ни пессимистичным: да, так везде — в Нью-Йорке, Москве, Новокузнецке на джаз ходят те, кто любит эту музыку. Другое дело, что нас таких становится все больше. Еще и потому что мы получаем эту музыку без посредников — то есть не в интерпретации, а именно из первых рук.
Возьмем, к примеру, первый день ХVI фестиваля «Джаз у старой крепости». Дейв Кикоски. Кстати, он одноклассник по Беркли, джазовой академии в Бостоне, симпатяги-трубача Уинтона Марсалиса — того самого, который ведет по телеку «Джаз. Всемирная история» (я надеюсь, вы смотрите — великолепная вещь). Так вот Кикоски любимец богемного Нью-Йорка, его «золотой мальчик», изощреннейший пианист с очень оригинальной техникой музицирования. Если будете в Нью-Йорке, заходите в знаменитый клуб В1ве но1е — наверняка он будет там. Контрабасист Борис Козлов и весельчак с косичками барабанщик Джонатан Блэйк играют в известнейшем «Чарли Мингус Бэнд». Как, кстати, и Кикоски — он нарасхват, он нужен всем.
А ведь дальше был квартет саксофониста Джона Стабелфилда, который мало того, что сам из разряда «супер», привлек еще, скажем, арабанщика Чарли Персипа — имя, теснейшим образом связанное с Эллой Фитцжеральд. Персипу нынее уже под 70 годков, но играет он по-прежнему божественно, как с Майлсом Девисом, Луи Армстронгом — были в карьере Чарли Персипа и такие дни, когда он играл бок обок с этими гигантами музыки.
Про Крейга Хэнди вообще разговор особый. Не про то, что он занимает места в мировых рейтингах — это ясно и так. Про музыку. Он тоже играл с Майлсом Девисом…. Впрочем, не надо в доказательство значимости того или иного музыканта «присоединять» его пиаровским приемом к некой величине: «Я и Тулеев» — знакомый, но запретный, даже некрасивый ход. Хенди, самодостаточен и велик без подпоры. Он играет «большую» медитативную, то есть раздумчивую, сдержанную музыку для интеллектуалов, хотя при этом он нравится всем: кто-то снимает один пласт, кто-то добирается до самой ее глубины. К слову, с ним играл Алекс Нахимовски. Добавьте к окончанию его фамилии «Й» и получите русского парня из Челябинска, ныне гражданина США. Любопытно, в этом смысле, что Борис Козлов, выше уже упомянутый и долгое время играющий в Нью-Йорке, один из немногих русских, вошедших в элиту мирового джаза, с российским гражданством расставаться не собирается.
То есть, о чем это я?! Да о том, что есть как бы другое гражданство, которое преодолевает государственные границы, — быть подданным музыки. И в этом смысле нынешний «Джаз у старой крепости» стал очень показательным. Что-то не припомню такого братания между американцами и «Урало-сибирским синдикатом», как Анатолий Берестов, пианист и продюсер фестиваля (неизменныи!) и его же отец-родоначальник, обозвал «нашу» часть программы. Кстати, наши — квартет Владимира Тимофеева и квинтет Бориса Балахнина из Новосибирска заставили и публику не щадить ладоней, и даже маститых американцев — выбежать из гримерки.
Олицетворением и ярким проявлением этого братания стал, конечно, сейшн на третий день фестиваля, в котором участвовал весь наличный состав музыкантов. То-то была потеха: не надо было зажигать спичку — того гляди взорвешься от восторга.
Мало-помалу «Джаз у старой крепости» перекочевал из разряда «культурное событие» в событие просто культовое — ничего подобного, равного по значению или хотя бы приближающегося по уровню, в Новокузнецке, боюсь, что и в области, не происходит.

^{Савва Михайлов
Фото и видеосъемка
Ю. Чурсин, А. Лузик}